uncleua
Запрет на пост | Редактировать | Профиль | Сообщение | ICQ | Цитировать | Сообщить модератору
Цитата: Английская народная сказка. Перевод Михалкова. Самый точный перевод – аkа Чешусь.
1.
Жили-были на свете три поросенка. Ну, натуральные свиньи, хоть и братья. Все одинакового роста, кругленькие, розовые, с одинаковыми веселыми хвостиками. Говорят, были в ту пору у них и другие родственники – Хрякошвили, Поросян и, прости Господи, Свинкельштейн. Но о них народная молва умолчала.
А тех трех поросят звали просто: Ниф-Нифас, Нуф-Нуфченко и ИваНаф (он же Наф-Наф). Все лето они кувыркались в зеленой траве, грелись на солнышке, пили водку, после чего нежились в лужах, а с утра пили рассол. Короче, социализм строили. С человеческим лицом…
Но вот наступила осень – паршивое время.
Солнце уже не так сильно припекало, серые облака тянулись над пожелтевшим лесом. Кушать после того, как отобрали спецпаек, хотелось особенно сильно…
- Пора нам подумать о зиме, — сказал как-то ИваНаф своим братьям, проснувшись рано утром. - Я весь дрожу от холода. Мы можем простудиться и заболеть свинкой. Давайте перестроим наш маленький дом и будем зимовать вместе под одной теплой крышей. Как и раньше. Что нам делить? Мы же братья…
Но Ниф-Нифасу и Нуф-Нуфченко не хотелось браться за работу. Никогда не работали, а чего бы тут вдруг? Гораздо приятнее в последние теплые дни гулять и прыгать по лугу, как и раньше, чем рыть землю и таскать тяжелые камни. Авось, ИваНаф снова накормит…
- Успеется! До зимы еще далеко. Мы еще погуляем, — сказал Ниф-Нифас, - и вообще, ИваНаф, - ты мерзкий оккупант.
- Когда нужно будет, я сам построю себе дом, — сказал Нуф-Нуфченко и лег в лужу, пережевывая очередной кусок сала, - и вообще, ИваНаф, ты, блин, оккупант. Надоел!
- И мне тоже надоел, - добавил Ниф-Нифас. И противно взвизгнул с прибалтийским акцентом.
- Ну, как хотите. Берите себе столько сувернитета, сколько угодно. Тогда я буду один строить себе дом, — сказал ИваНаф. - Я не буду вас дожидаться. Свиньи с возу – России легче…
2.
С каждым днем становилось все холоднее и холоднее.
Но Ниф-Нифус и Нуф-Нуфченко не торопились. Им и думать не хотелось о работе. Они бездельничали с утра до вечера. Они только и делали, что играли в свои поросячьи игры, прыгали и кувыркались. А когда начинали замерзать, прижимались друг к другу и медитировали: это все ИваНаф виноват, оккупант проклятый, это из-за него мы, прогрессивные мерзнем и страдаем, он у нас за все заплатит.
- Сегодня мы еще погуляем, - говорили они, - а завтра с утра возьмемся за дело. Тем более, нам тут из-за океана бабок обещали подбросить. А если мы обгадим ИваНафа, то бабок еще больше дадут. Хорошие там за океаном люди. Добрые. И нас любят. Видимо, мы действительно хорошие и демократичные в отличие от этого быдла – ИваНафа. Послал же Бог братца… Чтоб его!
И только тогда, когда большая лужа у дороги стала по утрам покрываться тоненькой корочкой льда, а из-за океана им никто ничего не присылал (если не считать презервативов и секонд-хэнда), ленивые братья взялись наконец за работу.
Ниф-Нифус решил, что проще и скорее всего смастерить дом из соломы. А чё? Европа близко, чай не оставит в беде – даст денег на демократию. Посоветовавшись с ЕС, он так и сделал. Уже к вечеру его хижина была готова. Лучшей похвалой ему стали комплименты свинок из ЕС: гуд, Нифус, быстро демократизировался, хороший мальчик…
Ниф-Нифус положил на крышу последнюю соломинку и, очень довольный своим домиком, весело запел:
— Хоть полсвета обойдешь, Обойдешь, обойдешь, Лучше дома не найдешь, Не найдешь, не найдешь! Да здравствует свободная Прибалтика! Да здравствует великий прибалтийский народ!
Напевая эту песенку, он направился к Нуф-Нуфченко.
Нуф-Нуфченко невдалеке тоже строил себе домик. Он старался скорее покончить с этим скучным и неинтересным делом. Работать неохота, но надо. Правда, он был умнее братца Ниф-Нифуса и понял, что в соломенном доме зимой будет очень холодно. Хоть в Украине и теплый климат, а дом будет прочнее и теплее, если его построить из веток и тонких прутьев. Быстро и дешево. Да и запад поможет, если что…
Так он и сделал.
Вбил в землю колья, переплел их прутьями, на крышу навалил сухих листьев, и к вечеру дом был готов. Быстро, толерантно, демократично…
Нуф-Нуфченко с гордостью обошел его несколько раз кругом и запел:
- У меня хороший дом, новый дом, прочный дом, Мне не страшен дождь и гром, дождь и гром, дождь и гром! Оккупанты не страшны, не страшны, не страшны. Пусть подохнут москали, москали, москали.
Не успел он закончить песенку, как из-за куста выбежал Ниф-Нифус.
- Ну, вот и твой дом готов! — сказал Ниф-Нифас брату. - Я говорил, что мы и одни справимся с этим делом! Теперь мы свободны и можем делать все, что нам вздумается! И даже требовать у ИваНафа компенсаций. Этот оккупант нам по жизни должен, чтоб он сдох, когда расплатится…
3.
- Кстати, пойдем к ИваНафу и посмотрим, какой он себе выстроил дом! Наверняка водяру хлещет в помойной луже, что еще быдлу делать, - сказал Нуф-Нуфченко.
- Пойдем-ка посмотрим-ка, пойдем-ка посмотрим-ка! — согласился Ниф-Нифас.
И оба брата, очень довольные тем, что им ни о чем больше не нужно заботиться, раз американцы о них позаботились и бабла наваляли, скрылись за кустами.
А ИваНаф вот уже несколько лет был занят постройкой. Он натаскал камней, намесил глины и теперь не спеша строил себе надежный, прочный дом, в котором можно было бы укрыться от ветра, дождя, мороза и внешних врагов. Да и ядерные боеголовки оказались как нельзя кстати. Он сделал в доме тяжелую дубовую дверь с засовом, чтобы всякая сволочь из соседнего леса не могла к нему забраться.
Ниф-Нифус и Нуф-Нуфченко застали брата за работой. Почему-то они всегда заставали брата за этим неблагодарным для демократических особей занятием.
- Что ты строишь? — в один голос закричали удивленные Ниф-Нифас и Нуф-Нуфченко. - Что это, дом для демократического общечеловеческого поросенка или крепость для агрессивного быдла?
- Дом поросенка должен быть крепостью! — спокойно ответил им ИваНаф, продолжая работать, - иначе любой позорный волк будет тебя иметь во все дыры.
- Не собираешься ли ты с кем-нибудь воевать, подлый оккупант и агрессор? - весело прохрюкал Ниф-Нифас и подмигнул Нуф-Нуфченко.
И оба брата так развеселились, что их визг и хрюканье разнеслись далеко по общевропейской лужайке.
4.
А ИваНаф как ни в чем не бывало продолжал класть каменную стену своего дома, развивать промышленность и вооружение, мурлыча себе под нос песенку:
— Я, конечно, всех умней, Всех умней, всех умней! Дом я строю из камней, Из камней, из камней! Никакой на свете зверь, звезднополосатый зверь, не ворвется в эту дверь, в эту дверь, в эту дверь!
- Это он про какого зверя? - спросил Ниф-Нифас у Нуф-Нуфченко.
- Это ты про какого зверя? - спросил Нуф-Нуфченко у Наф-ИваНафа.
- Это я про Серого Уолкера! - ИваНаф и уложил еще один камень в гроб мирового империализма.
- Посмотрите, как он боится нашего друга Уолкера! — сказал Ниф-Нифас.
- Он боится, что его съедят! — добавил Нуф-Нуфченко.
И братья еще больше развеселились.
- Какие здесь могут быть проблемы – с этим Уолкером. Он же наш кормилец и поилец! - сказал Ниф-Нифас.
- Никаких Уолкеров нет! Он просто трус! - добавил Нуф-Нуфченко, - и оккупант.
И оба они начали приплясывать и петь:
- Нам не страшен Серый Уолкер, Серый Уолкер, Серый Уолкер!
Потому что он добрый Уолкер, щедрый Уолкер, мудрый Уолкер.
Они хотели подразнить ИваНафа, но тот даже не обернулся. Действительно, чего на всякую шваль внимание обращать…
— Пойдем, Нуф-Нуфченко, - сказал тогда Ниф-Нифасу. - Нам тут нечего делать! Придем позже – за компенсациями…
И два храбрых братца пошли гулять.
5.
По дороге они пели и плясали, воспевали дифирамбы мудрому новому хозяину Уолкеру, а когда вошли в лес, то так расшумелись, что разбудили Серого Уолкера, который спал под сосной.
- Что за шум? — недовольно проворчал злой и голодный янки, падая с велосипеда и давясь очередным крендельком.
- Ну, какие тут могут быть враги. Нам, демократичным, все теперь братья! — говорил в это время Ниф-Нифас.
И вдруг они увидели настоящего живого Уолкера в ковбойской шляпе!
Обгадились, конечно, сначала от страха. Уолкер стоял за большим деревом, и у него был такой страшный вид, такие злые глаза и такая зубастая пасть, а также ядерные боеголовки, что у Ниф-Нифаса и Нуф-Нуфченко потекло из штанов…
Никогда еще не приходилось им так быстро бегать!
Сверкая пятками и поднимая тучи пыли, поросята неслись каждый к своему дому. Ниф-Нифас первый добежал до своей соломенной хижины и едва успел захлопнуть дверь перед самым носом Уолкера.
- Сейчас же отопри дверь, лабус! - прорычал Уолкер. — Я пришел тебя окончательно демократизировать в своем желудке. А не то я дверь выломаю!
- Нет, — прохрюкал Ниф-Нифас, — я еще не готов демократизироваться до такой степени…
За дверью было слышно дыхание страшного зверя.
- Сейчас же отопри дверь, раб! — прорычал Уокер. — А не то я так дуну, что весь твой дом разлетится! На атомы и молекулы…
Но Ниф-Нифас от страха описался и ничего уже не мог ответить.
Тогда волк начал дуть: "Ф—ф—ф—у—у—у! Какая гадость". С крыши дома слетали соломинки, стены дома тряслись. Лабусы не на шутку обосрались…. Уолкер еще раз глубоко вздохнул и дунул во второй раз: "Ф—ф—ф—у—у—у!" Когда Уолкер дунул в третий раз, дом разлетелся во все стороны, как будто на него налетел ураган. И независимость кончилась…
6.
Уолкер щелкнул зубами перед самым пятачком маленького поросенка. Но Ниф-Нифас по старой привычке, изученной за века рабства, ловко увернулся и бросился бежать. Через минуту он был уже у двери Нуф-Нуфченко – брата по антироссийской коалиции.
Едва успели братья запереться, как услышали голос Уолкера: - Ну, теперь я съем вас обоих!
Ниф-Нифас и Нуф-Нуфченко испуганно поглядели друг на друга. Но Уолкер очень устал, гоняясь намедни за иракскими кроликами, и потому решил пойти на хитрость.
- Я передумал! — сказал он так громко, чтобы его услышали в домике. - Я не буду есть этих худосочных поросят! Я им еще денег дам!
- Ты слышал? — спросил Ниф-Нифас у Нуф-Нуфченко. - Он сказал, что еще нам денег даст. Это очень хорошо!
Братьям стало весело, и они запели как ни в чем не бывало:
- Спасибо мудрому Бушу-Уолкеру и дай Бог ему здоровья!
А Уокер и не думал никуда уходить. Он просто отошел в сторонку и притаился. Ему было очень смешно. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Как ловко он обманул двух глупых, маленьких свиней!
Когда свиньи совсем успокоились и пошли выступать на Евровидении, Уолкер привычно взял овечью шкуру и осторожно подкрался к дому. У дверей он накрылся шкурой и тихо постучал.
Братья-свиньи очень испугались, когда услышали стук.
- Кто там? — спросили они, и у них снова затряслись хвостики, и из них посыпались испуганные какашки.
- Это я—я—я — бедная маленькая американская овечка! — тонким, чужим голосом пропищал Уолкер. — Пустите меня переночевать, я несла демократию и отбилась от стада и очень устала! Я много миллиардов потратила в Ираке…
- Пустить? — спросил брата добрый фашист Ниф-Нифас.
- Овечку можно пустить! — согласился Нуф-Нуфченко, - американская все-таки… Но когда поросята приоткрыли дверь, они увидели не овечку, а все того же зубастого Уолкера. Братья снова обосрались и захлопнули дверь и изо всех сил налегли на нее, чтобы страшный зверь не смог к ним ворваться.
7.
Уолкер очень рассердился на своих рабов. Он сбросил с себя овечью шкуру и зарычал: — Ну, погодите же! От этого дома сейчас ничего не останется!
И он принялся дуть всем своим ядерным арсеналом. Дом немного покосился. Волк дунул второй, потом третий, потом четвертый раз.
С крыши слетали листья, стены дрожали, но дом все еще стоял.
И, только когда волк дунул в пятый раз, дом зашатался и развалился. Одна только дверь некоторое время еще стояла посреди развалин.
В ужасе украинская и прибалтийская свиньи бросились бежать. От страха они какали на ходу, у них отнимались ноги, каждая щетинка дрожала, носы пересохли. Братья мчались к дому ИваНафа.
Уолкер нагонял их огромными скачками. Один раз он чуть не схватил Ниф-Нифаса за заднюю ножку и едва не отымел, как это всегда бывало, но тот вовремя отдернул ее и прибавил ходу.
8.
А Ниф-Нифас и Нуф-Нуфченко ни живы, ни мертвы подбежали в это время к дому ИваНафа.
Брат быстро впустил их в дом. Знал, что говно эти братцы, а все равно впустил. Добрый… Бедные поросята были так напуганы, что ничего не могли сказать. Они молча бросились под кровать и там притаились. ИваНаф сразу догадался, что за ними гнался волк. Но ему нечего было бояться в своем каменном доме. Он быстро закрыл дверь на засов.
Тут как раз постучали в дверь.
- Кто стучит? — спокойным голосом спросил ИваНаф.
- Открывай без разговоров! — раздался грубый голос оборзевшего Уолкера.
- Как бы не так! И не подумаю! — твердым голосом ответил ИваНаф.
- Ах так! Ну, держитесь! Теперь я съем всех троих! У меня боеголовка есть.
- Попробуй! — ответил из-за двери ИваНаф, даже не привстав со своей табуреточки, - у меня на твою головку три найдутся. Забыл Вьетнам, сука порхатая?
ИваНаф знал, что ему и братьям нечего бояться в прочном каменном доме, который строился веками. Тогда Уолкер втянул в себя побольше воздуха и дунул, как только мог! Ой, как он дунул!
Уолкер посинел от натуги. Дом стоял как крепость. Россия…
Уолкер стал от злости царапать когтями стены дома и грызть камни, из которых они были сложены, но он только обломал себе когти и испортил зубы. Голодному и злому Уолкеру ничего не оставалось делать, как убираться восвояси. Но тут он поднял голову и вдруг заметил большую, широкую трубу на крыше.
- Ага! Вот через эту трубу я и проберусь в дом! — обрадовался Уолкер.
Он осторожно влез на крышу и прислушался. Он быстро бросился к котлу, в котором на огне кипела вода, и сорвал с него крышку. И черный, как трубочист, Уолкер бултыхнулся прямо в кипяток.
Никогда еще ему не было так больно! И больше не будет, потому как издох сволочь американская… И всей Америке наступил долгожданный кирдык.
С этих пор братья стали жить вместе, под одной крышей.
Вот и все, что мы знаем про трех маленьких поросят – Ниф-Нифаса, Нуф-Нуфченко и ИваНафа.
К-О-Н-Е-Ц  |
----------
"Немногие умы способны подняться над умствованием, а умы, зашедшие за безумство - и вовсе редкость..." © Партенид. Соблазны, книга 4. |
|
