30 сентября 2010. Замечание Билла Клинтона о правизне русскоязычных иммигрантов в Израиле вызвало шквал возмущенных откликов. Но почему? – это даже не секрет Полишинеля. Об этом с гордостью пишут русскоязычные газеты и вещает русскоязычная радиостанция. Утверждение о вмешательстве во внутренние дела несостоятельно – Клинтон не занимает никакого государственного поста и имеет полное право высказывать свое личное мнение. Правая ориентация большинства иммигрантов из бывшего СССР подтверждается многочисленными исследованиями, проводимыми особенно интенсивно в предвыборный период и анализами всех голосований на парламентских выборах.
Хотя у меня отсутствуют статистические данные по Америке, личные впечатления и разговоры с друзьями убеждают меня в том, что правые настроения характерны для русских иммигрантов не только в Израиле, но и в США. Причем там они выражаются не только в поддержке правых в Израиле, но и в неприятии позиций американских либералов. И, хотя проблемы Америки и Израиля совершенно различны, а разделение на левых и правых во многом не совпадает, во всех вопросах, которые не касаются «русских» непосредственно, они занимают последовательно антилиберальную позицию. В этом они коренным образом отличаются от других иммигрантов в Америке и от американских евреев, родившихся в США. В тех же вопросах, которые прямо затрагивают интересы русских иммигрантов (например, гражданские браки, транспорт по субботам в Израиле), русские — большие либералы.
Есть еще одно парадоксальное с виду явление: либерализм присущ в первую очередь образованным людям. Это продукт образованного общества и важнейшее условие его деятельности. Его не намажешь на бутерброд, не разделишь поровну, он не обещает ни хлеба, ни зрелищ, ни даже элементарных удобств в загробном мире, а только непонятные и не нужные простому человеку права и свободы. По мнению многих наших мудрецов, либерализм и левые идеи распространяются СМИ и в этом есть доля правды. Но СМИ в Израиле и в Америке и в любой другой стране западного мира либеральны не в результате левого заговора или внедрения агентуры партии МАПАЙ 50 лет назад, как часто можно услышать в Израиле, а потому что наличие прав и свобод есть условие их нормального существования, и потому что журналисты принадлежат к образованному обществу.
Освободившись в годы крушения коммунизма от многих общественных ценностей, бывшие граждане Советского Союза выбросили на свалку вместе с марксизмом-ленинизмом также и неприятие расизма и национальных предрассудков. Недаром Россия – единственная страна в мире, где убивают за цвет кожи и разрез глаз. И недаром только от русских иммигрантов в Израиле и в Америке я слышал такие слова, как «черножопые», «ниггеры», «шоколадные» (о выходцах из Эфиопии), «марокаки» (о выходцах из Марокко). Но расист никогда не скажет про себя, что он расист, он скажет, что он против мультикультуризма, или политкорректности, или «корректирующей дискриминации», (которые мешают ему высвобождать свои загнанные в подсознание эмоции).
Ключевой вопрос, который отличает русского иммигранта от западного либерала – это рамки применения силы. Современное западное общество – включая Израиль – в целом признает легитимным применение силы для обеспечения безопасности и законности, но стремится всячески сузить границы её применения. Спор ведется об этих границах, и либералы стремятся сделать их как можно более узкими. И это не случайно. Базисная ценность либерализма – свобода определяется от противного как отсутствие принуждения и насилия.
Для большинства бывших советских людей вопроса о границах применении силы нет. Какой может быть вопрос? «Добро должно быть с кулаками», как сказал наш народный поэт. 70 лет взаимного истребления научили советского человека непреложному правилу – только силой можно добиться цели — и в этом вполне согласны профессора и грузчики, русские и евреи, бывшие коммунисты и бывшие диссиденты. Последние, кстати, очень хорошо понимали права человека, пока боролись против репрессивной советской машины, или за право на свой собственный выезд в Израиль, но очутившись на свободе, быстро переориентировались, осознав, что, по словам Шаранского, «права человека в Израиле – это права арабских террористов».
70 лет насилий и террора, лжи и унижения человеческого достоинства, воспитания под барабанный бой и прославления военных подвигов сделали своё дело. Странно, что еще не все мы уподобились Карлику, зарезавшему недавно в Ришон ле Ционе мужа и жену, их маленьких детей и бабушку с дедушкой, чтобы отомстить за публичный выговор за воровство, сделанный ему одним из членов семьи.
Елена Георгиевна Боннэр в своих мемуарах пересказывает характерный разговор, услышанный ею на церковной паперти в Горьком в пятницу на Страстной неделе: «Один из мужчин сказал женщине, сидящей рядом со мной: Пойдем, а то скоро темно будет, а хулиганья развелось». Женщина поднялась, а кто-то из пришедших сказал: «Да, стрелять их надо побольше». Мужчина поддержал: «Это правильно, стрелять надо всех.» – «Ну уж и всех, — не выдержала я, – всех, может, всё-таки не стоит». «Нет, стрелять, – убежденно продолжил второй мужчина, – а то пораспустились, никакого порядку». И третья женщина сказала: «Круче надо, круче.»
Такие разговоры ведут православные последователи религии любви в канун Воскресенья Христова.
Корни этого преклонения перед силой на самом деле лежат очень глубоко. Потоки крови, которыми сопровождалась русская революция, тоже не возникли на пустом месте. 300 лет крепостного права, плетей и шпицрутенов, – какой народ не согнется от этого? Все нации, проживавшие в Российской империи, получили свою часть этого воспитания. Русские евреи, составляющие большую часть современной эмиграции, были жертвами насилия больше других, и множество их стало участниками кровавой большевистской революции и верными адептами созданной ею деспотии. Так что наше наследие также весьма далеко от идеалов гуманизма. Не случайно именно русско-польские евреи стали опорой еврейского подполья, занимавшегося террором против англичан и арабов, в то время как выходцы из Западной Европы поддерживали менее воинственные и более либеральные течения (несмотря на это, Жаботинский был искренним либералом, хотя и несколько странным, так как его либерализм не мешал ему быть поклонником Муссолини.)
Но почему же образованное общество в России и в среде русской эмиграции не отличается в своих воззрениях по части либерализма и гуманизма от остальной части народа, как это имеет место на Западе? Ответ простой – на Западе по крайней мере с 19 века властителем дум является гуманитарная интеллигенция. В России же и в современной русской эмиграции она, во-первых, крайне малочисленна (высшее образование, в отличие от Запада, готовило в основном технических специалистов) а, во-вторых, основным ее занятием было обслуживание идеологии. Поэтому нашим профессорам и доцентам с кандидатами оказалось нечему научить народ, чтобы он был гуманнее и нравственнее, и культ насилия стал настоящей русской болезнью.
В завершение признаюсь, что данная статья написана с позиций абстрактного гуманизма и гнилого либерализма. У меня никаких иллюзий, что она может убедить тех, кто не разделяет эти «буржуазные ценности» или признаёт знаменитое положение, высказанное вождем пролетариата, (если не ошибаюсь, на 3-м съезде Комсомола), что нравственность – понятии классовое (в нашем случае — национальное), и что все, что служит делу пролетариата (читай – Израиля), – нравственно. Но у меня есть некоторая надежда, что ее доводы произведут некоторое впечатление на тех, кто так не считает.
Д-р Андрей Сигалов — математик, преподаватель Еврейского Университета, основатель и в прошлом председатель общества «Тэена» |
